Последние авиаудары Израиля по южным районам Сирии вызвали важные дискуссии с точки зрения безопасности и политического баланса в регионе. Официальный Тель-Авив связывает этот шаг в основном с повышенными рисками безопасности в приграничных районах и защитой друзов. Эти операции оцениваются также в контексте превентивных мер против военного присутствия Ирана в Сирии. Озабоченность Израиля по поводу стабильности в регионе является неотъемлемой частью его стратегии национальной безопасности.
Сирийская сторона расценивает эти операции как вмешательство в суверенитет страны и заявляет о нарушении международного права. Позиции и интересы других региональных субъектов, в том числе Турции, на фоне событий придают ситуации дополнительные аспекты.
Растущая военная активность Израиля в Сирии на фоне друзского кризиса
Израильский политический эксперт по Ближнему Востоку Майкл Бородкин заявил АПА, что в ходе столкновений между бедуинами и друзами в провинции Сувейда Израиль осуществил военную интервенцию против правительственных сил в Сирии с целью защиты друзов и обеспечения безопасности в приграничье.
По его словам, усиление давления на друзов в Сувейде привело к военной реакции Израиля и выводу сирийских войск с территории: «В сирийской провинции Сувейда, примерно в 70 км от границы с Израилем, вспыхнули бои между бедуинами и друзами. Насколько мы можем судить, началось это с того, что бедуины ограбили друзов, те попытались дать отпор, и вскоре в происходящее вмешались правительственные войска, состоящие из бывших джихадистов, которые встали на сторону бедуинов. Было немало сообщений о жестоких издевательствах над друзами. Потом вмешалась израильская армия, которая ранее предупреждала сирийское правительство не нападать на друзов. После того, как ЦАХАЛ разбомбил несколько колонн бронетехники, здание генштаба и другие объекты, правительственные войска объявили об уходе из Сувейды».
Политолог подчеркнул, что в этом инциденте Израиль преследовал две цели: «Это защита друзского населения, как по гуманитарным причинам, так и по причине того, что в Израиле живет большая друзская община, и она требовала вмешаться. Другая цель — не допустить появления в приграничной зоне тяжелого вооружения. Это связано с тем, что сирийское правительство все еще неустойчиво, и слабо контролирует своих союзников, среди которых немало экстремистов. Они, к примеру, учинили резню алавитов, и никто не понес ответственности за это. Так что их появление на границе считается угрозой для безопасности Израиля».
По словам Бородкина, на данный момент инцидент кажется исчерпанным, но может повториться снова – из-за сохраняющейся в Сирии нестабильности, вызванной взаимным недоверием меньшинств: «На данный момент инцидент кажется исчерпанным, но он может повториться снова. Тем не менее, я полагаю, что риск настоящей новой войны в Южной Сирии с участием Израиля довольно невысок. В то же время, пока в Сирии сохраняется нестабильность, вызванная недоверием меньшинств — друзов, алавитов, курдов, христиан — к вчерашним джихадистам, подобные события будут происходить время от времени».
«Израиль усиливает свое геополитическое влияние в Сирии...»
Сирийский политолог Ахмад Гохш считает, что Израиль использует кризис в сирийской власти для расширения своего военного и политического влияния в регионе как в целях безопасности, так и в качестве компонента своей геополитической и геоэкономической стратегии.
Сирийский политолог сказал АПА, что после падения режима Асада Израиль пытается сформулировать свою более масштабную стратегическую линию, заметно увеличив военную активность в этой стране.
«Израильские авиаудары, которые ранее были в основном направлены против связанных с Ираном вооруженных группировок и передачи оружия «Хезболле», в последнее время стали неотъемлемой частью плана более глубоких геополитических изменений. На фоне данных о сужении сферы влияния Ирана в регионе Израиль пытается укрепить свои позиции, дабы противостоять влиянию Турции, в частности на севере Сирии, где наблюдается кризис в управлении. Деятельность Израиля не ограничивается авиаударами по позициям режима и вооруженных формирований, он еще и формирует там полупостоянное присутствие, расширяя свое военное и логистические присутствие на удерживаемых под оккупацией Голанских высотах и горе Хермон. Наряду с этим руководство Израиля открыто выступает за разделение Сирии на автономии и отдельные энтитеты, предлагая более широкое видение послевоенного изменения ситуации в регионе. В заявлении премьер-министра Биньямина Нетаньяху указывается на неприемлимость военных действий сирийской армии к югу от Дамаска. Он требует полного разоружения юга Сирии, включая Кунейтру, Дараа и Сувейду, где друзская община занимает важное место. Эта позиция Нетаньяху обосновывается не только безопасностью Израиля, но и предотвращением усиления радикальных группировок, действующих в приграничных районах. Таким образом, стратегия Израиля в Сирии служит одновременно нескольким целям: укреплению роли геополитической роли страны, предотвращению потенциальных угроз и формированию благоприятной среды безопасности для будущих геоэкономических проектов в регионе, включая торговые и логистические коридоры. Эта политика также может рассматриваться как часть усилий по реструктуризации региональной архитектуры в рамках концепции «нового Ближнего Востока», - добавил он.
«Защита друзов является прикрытием для стратегических планов Израиля в Сирии...»
По словам Ахмада Гохша, хотя аргумент в пользу защиты друзской общины может показаться легитимным, на самом деле это удобное и инструментальное объяснение, используемое для оправдания растущего военного присутствия Израиля в Сирии, в то время как на самом деле вмешательство Израиля определяется в большей степени в контексте географического положения и стратегических интересов, а не этнической и религиозной принадлежности: «Защита друзской общины может показаться легитимной, особенно на фоне службы израильских друзов в армии и их интеграции в общество. Однако это не следует рассматривать как основной мотив израильской интервенции. Из-за своего положения в израильском обществе друзы имеют возможность лоббировать и оказывать давление в политических и военных кругах. Тем не менее, этот аргумент часто используется как удобная форма обоснования, а не как стратегическая необходимость. Однако на самом деле та же логика применялась бы в том случае, если бы какая-либо другая община находилась в такой ситуации вблизи границ Израиля. К примеру, Иордания и Египет, с которыми Израиль достиг прагматичных соглашений в области безопасности, или «Хезболла» в Ливане, которую он рассматривает как угрозу своему существованию, требуют разных подходов. В этом смысле не исключение и друзы. Главное здесь не идентичность, а стратегическое значение, придаваемое географической близости, управлению и региональному положению. Такой подход выявляет более широкую истину: Израиль уже не является просто государством оборонного характера, а превратился в региональную державу, которая имеет волю и возможность формировать процессы за пределами своих границ. Израиль может вмешиваться, поддерживать, лоббировать или противодействовать любому событию, достаточно, чтобы оно служило его стратегическим интересам. В регионе, раздираемом внутренними конфликтами и пробелами во власти, для Израиля появляются регулярные возможности влиять на процессы как с применением силы, так и на основе приглашения. Эта модель поведения ясно показывает долгосрочную цель Израиля: стать участником переговоров, которые формируют будущее региона, и играть в них как можно более решающую роль».
«Армию не уничтожили, ее систематически разваливали – страна превращается в «заброшенную землю»...»
Говоря о нынешнем состоянии сирийской армии, обороноспособности страны, политолог отметил, что развал армии в Сирии следует рассматривать не только как развал военной инфраструктуры, а как систематический развал в более широком стратегическом плане – на фоне ослабления внутренних институтов и сталкивающихся интересов региональных держав: «Хотя в прошлом сирийская армия была технологически отсталой, она считалась одной из серьезных сил в регионе с точки зрения численности, дисциплины и стабильной военной доктрины. В частности, столкновение Израиля с сирийским спецназом в боях за Бейрут подготовило предпосылки для признания этой армии профессиональной и опасным противником. Но со временем структурный баланс внутри армии был нарушен. Централизованная модель правления режима Асада и концентрация экономических ресурсов в руках элиты режима привели к тому, что солдат армии, которые получали за службу символическую зарплату – 16 долларов в месяц – полностью обделяли вниманием. Эта политика постепенно привела к ослаблению военного института и краху архитектуры безопасности государства. В результате пустоту, образовавшуюся в регионах со слабым государственным контролем, заполнили джихадисты и радикальные исламистские группы. Такие организации, как ИГИЛ, Аль-Каида, Хашим Тахрир аш-Шам и Ансар ас-сунна, не имея классической военной структуры, действуют нетрадиционными методами. Их боевая стратегия основана на идеологической мотивации и насилии, а не на систематическом планировании. Военная деятельность этих сил сопровождается разрушениями, хаосом и жестокостью, а не скоординированными операциями. Насилие, совершаемое этими группами - убийства, грабежи, поджоги жилых домов и лесов – не является случайным. Это отражает их чуждое отношение к этим территориям и то, что они ведут себя как оккупанты, а не как символ свободы. Такое поведение указывает не только на тактический выбор, но и на разрыв более глубокой психологической и идеологической связи с землей. В то же время деструктивное отношение, проявляемое как этими вооруженными группами, так и порой проправительственными силами безопасности к гражданской инфраструктуре и окружающей среде, похоже, направлено на то, чтобы сделать эти районы непригодными для систематического проживания. Этот подход часто можно объяснить намерением не вернуть и восстановить Сирию, а наоборот, символически превратить ее в «заброшенную землю». В настоящее время, однако, деятельность сирийской армии отошла от классической функции национальной обороны и все чаще становится инструментом для изменения демографической и географической структуры страны. Такой подход в некоторых кругах расценивается как составная часть попыток реструктуризации региона в рамках концепции «нового Ближнего Востока».
«Атаки Израиля на Сирию призваны сбалансировать влияние Ирана и Турции...»
Недавние нападения Израиля на Сирию влияют на текущий баланс сил в регионе. Турция, хотя и не является прямым участником в этом процессе, примечательна своим присутствием на севере Сирии и статусом региональной силы. Анкара стремится как обеспечить безопасность границ, так и поддерживать стабильную гуманитарную ситуацию в регионе. Турция предпочитает не усугублять напряженность и пытается поддерживать сохранение стабильности дипломатическими средствами.
Турецкий политический комментатор Дилара Аслан сообщила АПА, что израильская атака на Сирию, помимо стратегических целей, таких как обеспечение безопасности и ослабление влияния Ирана в регионе, также является попыткой уравновесить растущий авторитет Турции. Она отметила, что за последними атаками на Сирию и другими вмешательствами, которые мы наблюдаем после свержения режима Башара Асада, стоят три основные цели.
«Во-первых, на фоне новых реалий в регионе, сформировавшихся после войны в Газе, Израиль стремится обеспечить свою национальную безопасность, в частности укрепляя военные и стратегические позиции в приграничных районах. Последние удары, направленные на южные регионы Сирии, можно расценивать как открытый мессидж Дамаску с целью удержать его от создания стабильного и мощного военного присутствия в этих районах. Операции, обоснованные защитой друзской общины, на самом деле представляют собой попытку придать легитимность вмешательству в Сирию в нарушение принципа территориальной целостности, закрепленного в международном праве. Подобный подход Израиля к вопросам безопасности также наблюдается в событиях, происходящих в Ливане
Во-вторых, одной из основных стратегических обеспокоенностей Израиля является ограничение влияния исламистских вооружённых группировок, действующих в регионе. Тель-Авив в настоящее время не доверяет сирийскому руководству под управлением Ахмада аль-Шараа и по этой причине обратился к США с требованием вывести палестинских боевиков, размещённых в Сирии. Израиль опасается, что эти группировки, воспользовавшись вакуумом власти в Сирии, усилят радикализацию в регионе.
В то же время Тель-Авив обеспокоен перспективой превращения Сирии в сферу влияния Турции и на этом фоне внимательно следит за тесным сотрудничеством Анкары и Шараа в различных сферах, особенно в области безопасности и военного сотрудничества. Третьей основной целью является стратегия Израиля по ослаблению влияния Ирана в регионе. США и Израиль предприняли системные усилия в этом направлении, чтобы ослабить силу проиранских организаций, таких как ХАМАС и Хезболла, а также ослабить режим Асада, главного союзника Ирана.В рамках этой стратегии целью также стало движение хуситов в Йемене. Израиль особенно обеспокоен тем, что Сирия превращается в логистический мост для транспортировки иранского оружия в направлении Ливана, и в целях предотвращения этой угрозы проводит политику превентивных ударов», — сказала она.
